В 50 километрах от Кунгура недалеко от села Калинино находится Белогорский мужской монастырь.

"Когда вы достигнете вершины горы, перед вами откроется величественная картина-панорама, подобно которой редко можно встретить в мире. Вообразите себе гору, поднятую на 1000 футов выше всех других гор на пространстве 50-100 верст окружности", - так описывала местность Белогорскую газета "Пермские епархиальные ведомости" в 1909 г.

До 70 тысяч паломников в год посещало эту обитель.

Когда в 1891 г., во время путешествия по Японии на наследника престола (впоследствии Императора Николая II) было совершено покушение, в честь его "чудесного спасения" миссионером отцом Стефаном Лукониным на Белой горе был освящен величественный восьмиконечный крест высотою 10м 65 см.

Первый деревянный храм Святого Николая был построен на Белой горе в 1894 г. А с 1902 г. началось строительство большого собора во имя Воздвижения Креста Господня, Предтечи Иоанна-Крестителя и Святителя Николая. Один из красивейших соборов России строился 15 лет. План собора, предположительно, по альбомам архитектора Тона (автора проекта храма Христа Спасителя) составлял, а потом строил гражданский архитектор Е.И Артемов. Размеры собора составляли по 25 саженей (53,25 м) в длину, ширину и высоту. На крыше пять больших куполов и еще пять малых должны были помещаться над папертями собора со всех сторон. А позолоченные кресты на куполах были видны на многие - многие версты. Торжественное освящение соборного Крестовоздвиженского храма состоялось в тревожные для России - дни 7,8 и 9 июня 1917 г.

В настоящее время Белогорский монастырь находится на реставрации, постепенно приобретая первоначальный вид.

О. А. Федорущенко о Белогорском монастыре

Б Е Л О Г О Р С К И Й
С В Я Т О - Н И К О Л А Е В С К И Й
М У Ж С К О Й М И С С И О Н Е Р С К И Й
М О Н А С Т Ы Р Ь

Среди святынь Русской православной Церкви, закрытых, оскверненных и уничтоженных после октябрьских событий 1917 года, был и Белогорский Свято-Николаевский православномиссионерский мужской общежительный монастырь. Находился он прежде в Осинском уезде Пермской епархии. Сегодня это Кунгурский район Пермской области, в 12 километрах от поселка Калинино.

Просуществовал он совсем недолго, но известность на Руси приобрел немалую. До 70 тысяч паломников в год посещало сию юную обитель, стоящую на живописной вершине Белой горы. Надо заметить, что в Пермской губернии были и более древние и известные монастыри со своими старцами, которые всегда привлекали молящихся, со знаменитыми святынями - особенно ценными чудотворными иконами или мощами святых. Однако Сибирским, Северным или Уральским Афоном называли только Белогорский монастырь.

Конечно же, красота и величие самого монастыря и окружающей природы, устремленность к небу вполне позволяли сравнивать его с настоящим Афоном, но не это было главным. Прежде всего, новый монастырь славился строгим соблюдением устава, в основу которого был положен устав именно Афонского монастыря, строгим уставным - без пропусков и нововведений - богослужением, строгим внутренним устройством, строгостью жизни самих монахов.

Вот какое впечатление осталось у иеромонаха Серафима от первого посещения Белогорской обители: "Весь строй монашеский, вид черных траурных одежд, вид юных лиц, лишивших себя мирских удовольствий и ласки родительской ради Христа, растрогали меня до слез. Так, я думаю, и многих посетителей не лишают святые иноческие обители сего блаженного состояния. Вместе все это совокупно приносит неоценимую пользу, как для семейной жизни, так равно для общества, государства и церкви. Ничто так не поднимает дух в народе, как строгие идеальные монастыри".

Вот в чем секрет необычайной притягательности Белогорского монастыря, так и оставшегося в истории Русской православной Церкви "юной обителью".

Истоки становления монастыря на Белой горе уходят во времена более чем столетней давности. Идея возникновения связана с непримиримой борьбой православной Церкви против раскола.

Известно, что Урал издревле являлся прибежищем старообрядцев. Здесь, на отрогах Уральских гор, покрытых густыми лесами и окруженных непроходимыми болотами, мог надежно укрыться от преследования и беглый крепостной, и тяглый разбойник, и упрямый раскольник.

В народе Белые горы славились особой дремучестью. В окрестных деревнях и рабочих поселках даже бытовала поговорка: "Уйду-де от вас на Белые горы!" - то есть спрячусь так, что никто никогда меня не найдет.

Старообрядческое народонаселение Кунгурского, Осинского, Оханского, Красноуфимского, Екатеринбургского уездов, а также Юго-Кнауфского и Бымовского заводов в то время преобладало над православным. Поэтому Белогорье можно смело было назвать одним из мощных центров староверов.

Кто же такие староверы? История старообрядчества насчитывает более трехсот лет. Началом ее послужила реформа патриарха Никона в середине XVII века. Цель реформы - повысить авторитет церковной власти в условиях завершения процесса образования Русского централизованного государства.

Содержание реформы заключалось в том, что исправлялись церковные книги и обряды по греческим образцам, принятым в южнославянских странах (Болгарии, Сербии и т.д.), церковно-политические связи с которыми для России были очень важны. Кроме того, создавалась строгая церковная иерархическая лестница (от священника до патриарха), которая подчинялась общегосударственной системе централизации. Конечно же, для укрепления государства Российского реформа имела весьма положительное значение.

Однако значительная часть духовенства и простых смертных изменений внешних обрядовых сторон церковной службы не признала: по-другому нужно было исполнять крестное знамение (не двумя перстами, а тремя), по иным канонам иконы писать, непривычные слова из богослужебных книг читать и т.д. Вот тех, кто защищал прежние формы богослужения, или старую обрядовую жизнь, стали называть старообрядцами, староверами или раскольниками.

Порожденное расколом старообрядческое движение могло остаться лишь внутренним делом Русской Церкви, но поскольку по мере включения в него низших слоев населения - крестьян, ремесленников, посадских людей - оно начало приобретать ярко выраженную антифеодальную окраску и таило опасность для самого государства, начались репрессии и гонения. Как следствие - народные бунты, дикие акты самосожжения и бегство в дальние от центра места: на Север, на Урал, в Прикамье.

И Пермский край был известен не только как оплот раскола, он славен был и своими миссионерскими традициями. Начало было положено еще в XV веке Стефаном Великопермским, а в конце XIX века его дело успешно продолжил главный миссионер Пермской епархии о.Стефан Луканин.

Миссионерская практика давно уже навела Луканина на мысль, что для привлечения старообрядцев в лоно святой православной Церкви следовало бы где-нибудь в центре раскола устроить такой храм, или монастырь, в котором бы отправлялись богослужения с точным уставным чином православной греко-российской Церкви. Для этой цели лучшего места, чем Белая гора, трудно было найти.

Вот как описывает Луканин свои впечатления от первого посещения Белой горы в 1890 году: "Так как это было 8 июня, когда ночей нет, то мы и отправились к Белой горе в 10 часов вечера. Дороги почти не существовало, и в переходах через болота, ручьи и трясины мы провели до 3-х часов, так что прибыли к вершине горы около 2-х часов утра... Дивная местность и очаровательный вид с нея на все четыре стороны света до того поразили меня, что привели в какое-то особенное вдохновение и я, будучи точно вне себя, только и упрашивал товарищей: "Принесите топор, срубим дерево, сделаем крест и поставим его на сие место, ибо место это не простое и его нужно посвятить достойной и высокой цели... И, действительно, наскоро сделали простой из жердей крест и поставили его".

Этот временный крест простоял менее года. А потом...

А потом произошло "потрясшее сынов России событие". 29 апреля 1891 года во время путешествия по Японии на Наследника Всероссийского Престола Цесаревича Николая Александровича (впоследствии Государя Императора Николая II) было совершено покушение. Неожиданно на одной из улиц города Оцу на него набросился с мечом японец. Клинок только скользнул по лбу. Нападавший снова замахнулся, но греческий принц Георг своевременно парировал удар своей тростью. Мотивы покушения так и остались невыясненными. Никаких объяснений японская сторона России не дала, и Александр III телеграфировал сыну о немедленном возвращении домой.

Вот в честь этого "чудесного спасения" по благословению преосвященного Владимира, епископа Пермского и Соликамского, 16 июня 1891 года, в неделю Всех Святых, при крестном ходе миссионером отцом Стефаном Луканиным был освящен на Белой горе сооруженный величественный восьмиконечный крест высотой в 5 саженей (10 м 65 см), впоследствии прозванный в народе "Царским". Позже по этой же причине дадут название монастырю (Свято-Николаевский) и главному купольному храму (Крестовоздвиженский).

"Царский крест" простоял 10 лет. Но 23 апреля 1901 года во время сильной бури его снесло. Новый металлический крест был изготовлен на средства купца П.С.Жирнова, впоследствии ставшего ктитором, или старостой, монастыря. Эскиз изготовил пермский художник А.Н.Зеленин, который потом, после посещения монастыря в 1907 году, исполнил росписи Святых для его интерьера.

Но вернемся в день 16 июня 1891 года, ибо этот день в истории Белогорского монастыря оказался весьма и весьма знаменательным. В этот день все тот же главный миссионер Пермской епархии о. Стефан Луканин по распоряжению преосвященного Владимира, епископа Пермского и Соликамского, отслужив соборную литургию в Юго-Кнауфском заводе, отправился за 12 верст с крестным ходом к Белой горе. И что интересно, в крестном ходе наряду с православными и единоверцами участвовало множество раскольников.

Вот как описывают дальнейшее очевидцы: "Для постановки креста было избрано на горе самое высокое место, темя которой напоминает форму церковного амвона... Вид от креста на все четыре стороны до того величествен, что трудно описать получаемое от него впечатление. Горизонт открывается необъятный: на восток невооруженным глазом видна даль на полтораста верст, на юг - не менее 80 верст, на север - видны горы закамские, до которых не ближе 130 верст.

Богослужение отправлялось совместно с единоверцами, при соблюдении всех особенностей их служения. Единодушная молитва была почти для всех желательна и отрадна, в особенности, когда после служения на Белой горе у "Царского креста" молебна о "бездождии", в ту же ночь пошел тихий и теплый дождь до вечера следующего дня, т.е. 17 числа.

Народ, испуганный засухой и неурожаем, до того обрадовался внезапному благодеянию Божию, что на 18-е число упросил о. миссионера отслужить благодарственный Господу Богу молебен на площади Юго-Кнауфского завода, с тем же собранием священнослужителей... Последовавший на 18-е число новый благотворный дождь окончательно всех убедил в силе и богоугодности совместного служения православных и единоверцев, и фанатики раскола чудесно были пристыжены.

Событие устройства св. креста и никогда небывалое, соборно отслуженное молебствие сердца многих из раскольников сразу обратили в пользу св. Церкви, и они постепенно становились участниками общей молитвы.

Соорудив и освятив "Царский крест", духовенство и все присутствующие приняли всеобщее обещание ежегодно в неделю Всех Святых совершать на Белую гору торжественный крестный ход от всех близлежащих приходов. Эта традиция свято соблюдалась вплоть до закрытия монастыря, привлекая в лоно святой православной Церкви темные массы старообрядцев, села и деревни, скиты и кельи которых далеко виднелись с вершины горы.

Не менее знаменателен был крестный ход в Неделю Всех Святых и на следующий год. Слово летописцам: "31-го мая 1892 года на Белую гору принесен был в последнее благословение пожертвованный преосвященнейшим Владимиром образ святителя и чудотворца Николая Березовского, полученный им самим, в бытность в селе Березовском Уфимской епархии, в дар и на память посещения храма.

Чтимую икону св. Николая до самого места служения несли попеременно два священника. Во время шествия крестного хода клир православный и единоверческий попеременно пели догматики и ирмосы, первый по нотному обиходу, а последний по крюкам. Что всего отраднее было видеть, так это то, что и сами враги и хулители православной Церкви - раскольники, как кроткие овцы, вместе с православными, предтекали и сопровождали крестный ход".

"Все торжество,- пишет по этому поводу преосвященнейшему Владимиру миссионер о. Луканин, - Господь прославил опять и ныне особым знамением, послав "милость Божию", - по окончанию молебна послал такой проливной дождь, какой был на Кармиле в Самарии, и промочил всех до ниточки... Сим вторичным знамением "милости Божией" и заступлением и молитвами святителя Николая, пред образом которого совершилось у Царского креста молебствие, заградились у всех раскольников уста, глаголящие хульные и ложные на Церковь Христову, и раскол вскоре растает здесь, как снег пред солнцем".

А на другой день, "желая еще больше насладиться величием честного креста и красотой природы Белой горы".., православные, единоверцы и старообрядцы разделились на две группы, и началось прямо под открытым небом пение церковных песен и тропарей, которое оглашало окрестности до 6 часов утра. "Чудная ночь проведена была в самом оживленном духовном веселии и единодушии! - восклицает летописец. -Около креста любители освещения то и дело разжигали костры, переменяя их положение и любуясь величием креста, отражавшего на новой светлой жести яркое пламя. О, какое чувство умиления и братского единодушия вселяло это спасительное знамя Христово в сердца его окружавших!"

После этой ночи у миссионера о. Луканина и у всех православных, участвовавших в торжестве, окончательно укрепилась мысль об устройстве именно здесь, на Белой горе, просветительно-миссионерского монастыря.

О скорейшем воплощении этой идеи в жизнь написал в своем завещании и преосвященный Владимир, епископ Пермский и Соликамский. Преосвященный Петр, заняв Пермскую епископскую кафедру, в свою очередь "принял близко к сердцу" мысль о постройке монастыря в центре раскола, встретив в этом деле полное сочувствие и деятельное участие со стороны представителей светской власти. В частности, губернатор города П. Г. Погодин, который придавал большое значение вопросу содействия гражданской власти усилиям духовенства в деле распространения православия в Пермской губернии, приказал исправить дороги, устроить мосты, расчистить лес, после чего маленький ручеек паломников к "Царскому кресту" на Белой горе превратился в широкую речку.

Завещание преосвященного Владимира исполнилось много раньше, чем думал владыка. Уже 18 июня 1893 года на Белой горе преосвященный Петр, епископ Пермский и Соликамский, торжественно освятил место для закладки храма в память чудесного спасения жизни Наследника Всероссийского престола, Цесаревича Великого Князя Николая Александровича.

О приезде владыки в Белогорье знали за неделю. В то время там давно уже стояла сильная засуха, по полям летали тучи вредных насекомых, и неурожай, казалось, был неизбежен. У многих староверов появилась мысль в очередной раз испытать силу молитв самого православного архиерея. Среди них был и крестьянин Юго-Кнауфской волости Василий Ефимович Коноплев, речь о котором чуть ниже. Раскольники порешили так: "Если, по молитве преосвященного Петра, на молебне на Белой горе, Бог даст благодатный для плодородия дождь, то мы оставим раскол и обратимся в православную Церковь". Но накануне, 17 числа не было никакой надежды на изменение погоды. Было ясно и жарко, да к тому же наступило полнолуние - несомненный признак ведра.

"Но 18-го числа,- пишет летописец,- с утра пошел дождь, во время обедни стал усиливаться; крестный ход пошел на гору под проливным дождем, сделалось прохладно, а при ветре даже и холодно... Начали было поговаривать о том, чтобы закладку храма и молебствие отложить до следующего дня, но владыка, во что бы то ни стало, в назначенный заранее день решил выполнить торжественный молебен... Когда владыка стал снимать с себя рясу для облачения, дождь стал стихать, подул сильный ветер и нес облака ниже горы, так что видно было, как они неслись мимо величественного креста, разделяемые им... Народе умилением внимал словам святителя, речь которого была исполнена благодушия, кротости, доброты и снисхождения к заблуждающимся; у многих видны были слезы. Да и трудно было удержаться от слез; событие само по себе необычайное; многие, особенно из старообрядцев, впервые в жизни увидели православного архиерея, беседующего со своею паствой. Здесь, кажется, у старообрядцев разрешились все смущавшие их душу сомнения..."

А на Василия Коноплева до того подействовал "чудесно явившийся дождь", что он тогда же сбегал под гору домой, принес хлеб и медовые соты и всенародно, при православных и старообрядцах, поднес их владыке. Тот спросил, кто подносит. И когда ему сказали, что коренной старообрядец, и даже начетчик, тогда владыка с ним приветливо поговорил, принял хлеб и соты и сказал: "Такой разумный муж надолго старообрядцем не останется, но скоро из тьмы выйдет на свет и будет с нами - сыном православной Церкви".

Истинно пророческими оказались эти слова владыки. Не прошло и полугода, как в губернской хронике появилось сообщение:

"В воскресенье, 17 октября 1893 года, в Пермском кафедральном соборе, преосвященным Петром совершено присоединение к православию одного из видных на Урале деятелей раскола вообще и последователя австрийской иерархии - в частности, жителя Юго-Кнауфского завода В. Е. Коноплева, восприемником которого, при совершении таинства миропомазания, изволил быть г. начальник Пермской губ. П. Г. Погодин".

А церковные летописи отмечали: "Этот новый плод семилетних трудов епархиальной миссии и главного ее деятеля, миссионера о. Стефана Луканина, подготовившего присоединение Коноплева, нельзя не назвать крупным событием в летописях церковной жизни Пермской епархии".

Заметим здесь, что не было еще на Белой горе ни одного храма, ни одной монастырской постройки, ни одного православного священника, постоянно здесь живущего, - стоял только один "Царский крест". Однако раскольники десятками отрекались от старой веры и принимали православие, и не казалось это каким-то уж необычным делом.

Но вот присоединение к православию Василия Коноплева вдруг оказалось "крупным событием в церковной жизни Прикамья". И таинство миропомазания над ним совершает не кто иной, как сам епископ Пермский и Соликамский. И присутствует при этом таинстве сам губернский голова.

Почему такие почести простому крестьянину от таких сановитых людей? А потому, что крестьянин тот был вовсе не простой.

Василию Ефимовичу Коноплеву (в монашестве о.

Варлааму, строителю и первому настоятелю Белогорского монастыря) Господь уготовил не простую, трагическую судьбу.

Родился он в 1858 году в семье старообрядцев, крестьян Осинского уезда Пермской губернии при Юго-Кнауфском заводе. "На девятом и десятом году,

- пишет Коноплев в своей автобиографии, - я выучился грамоте; молился с беспоповцами; когда стал приходить в возраст, начал прилежать к божественному писанию. В мире сам для души полезным ничего не нашел, - все суетность, кроме божественного и отеческого писания... Я с усердием читал, насколько мне Бог помогал. Я стал гореть духом к Богу, стал размышлять о вере, о расколе, о православии восточной церкви... В ночное время часто, бывало, вставал на молитву пред образом Господа Вседержителя и... просил указать, в которой Церкви и чрез каких пастырей благодать Святого Духа действует, то ли в Церкви восточной и греко-славянской, то ли у старообрядцев-беспоповцев и австрийских...

Итак, в такой заботе пребывал долгое время, поэтому не восхотел взять себе и жену,.. ибо апостол пишет: "Оженивыйся печется, как бы угодить жене, а не оженивыйся печется о Господе, как бы угодить Господу".

В поисках истины отправился путешествовать по Уралу, по поволжским городам и поселкам, где вел долгие беседы с авторитетами различных раскольничьих сект. Остановился на австрийской...

"Вступив в австрийскую секту, - пишет он далее в автобиографии, - я ревностно стал ее проповедовать, восхваляя и защищая ее, и не мало нанес вреда Церкви господствующей, отторгнул от нее многих последователей вслед себе в заводах ЮгоКнауфском, Бымовском и окрестных приходах..."

Между тем епархиальные миссионеры и местные священники вели неустанные беседы с раскольниками о православной вере, но Коноплев на те беседы не ходил, сколько его ни приглашали.

И все же настоянием миссионера о. Стефана Александровича Луканина беседа его с Коноплевым состоялась. "Его словеса и доказательства меня умилили, - пишет он, - с этого времени я сделался аки земным зноем разгораем духом о разыскании истинного священства".

И вновь путешествие, теперь в Москву, где произошла встреча Василия Ефимовича с настоятелем Николаевского единоверческого монастыря о. Павлом, большим знатоком раскола и единоверия.

Заметим, что под единоверием разумеется условное единение старообрядцев с православной Церковью. Св. Синод всегда подчеркивал, что "учреждение единоверческих церквей последовало по снисхождению православной Церкви для облегчения отторгнувшимся от нея пути возвращения в лоно Церкви". То есть единоверие рассматривалось как переходный этап обращения старообрядцев в православие.

Так вот, после продолжительных бесед с о. Павлом Коноплев уж было склонился к единоверию, но... На обратном пути, на пароходе он зачитался книгой Тертия Ивановича Филиппова о нуждах единоверческой Церкви, которая так на него подействовала, что "напрочь отразила от соединения церковного".

Приехав домой, он с таким жаром начал убеждать людей в правоте своей секты, что, по его словам, "много вреда наделал православной Церкви: многие хотели со мной возвратиться, но я всех остановил, а раньше ушедших в Церковь православную в сомнение привел".

Видимо, оратор он был незаурядный, потому что местные священники, в спорах с Коноплевым "ничтоже успевше", расписались в своем бессилии и донесли об этом епархиальному миссионеру о. Стефану Луканину. Тот в "умолительном" письме предложил Василию Ефимовичу не полениться и со всеми своими книгами приехать к нему в Пермь на беседу. Коноплев не поленился, приехал, и хоть в очередной раз беседой "зело умилился", но при своем мнении так и остался. С тем и домой уехал.

Больше того, в тот знаменательный крестный ход в Неделю Всех Святых, 28 мая 1893 года, который проходил подле его дома и в котором приняло участие много староверов, Коноплев нашел себе дело ехать в Саратовскую губернию, в город Хвалынск, а потом на Черемшан, в старообрядческую обитель. Эту обитель он давно присматривал для того, чтобы оставить мирское житие и поселиться в ней на всю оставшуюся жизнь.

Но сомнения, кто же прав, старообрядцы или православные, не оставляли его в покое ни на минуту. Вновь и вновь взывал он к Богу указать ему верный путь, ибо устроен был, по собственному признанию, как Фома Неверующий: пока не увидит своими глазами, не пощупает своими руками, не поверит.

"О, Господи, - молил он, - покажи мне чудо, разреши мои сомнения и недоумения: ежели Церковь восточная и российская за обрядовые применения не лишилась благодатных даров, то, во время торжества российского духовенства на Белой Горе в самое их молебствие, пошли, Господи, дождь обильный на землю в такое знойное время: да разумею, яко чрез сих пастырей действует благодать Святого Духа".

Как мы помним, чудо свершилось. В Белогорье пролился такой дождь, что поднял уровень воды в реках Сылве и Чусовой выше весеннего. Застрявшие в верховьях этих рек плоты и караван барок с огнеупорной глиной для заводов успешно снялись с мелководья и прибыли по назначению.

Кстати, владельцы этих барок и плотов, купцы Константин Лаптев, Федор и Степан Шишигины, пожертвовали на колокола для будущей обители, как и обещали при свершении чуда, по сто рублей. На этих колоколах были потом отлиты их имена: "Константин", "Степан" и "Федор".

Конечно же, и на Коноплева это Божественное знамение благодатно подействовало. Как он сам заметил, начал относиться к православию "помягче".

8 июля 1893 года на Белой горе произошла очередная, но, пожалуй, решающая в судьбе Василия Ефимовича встреча с миссионером о. Луканиным.

"Когда я к нему явился, - вспоминает Коноплев, - паки спрашивает меня, почему не признаю православную Церковь, почто не иду в единение с нею. Я представил ответ: - за клятвы соборов 1666 и 1667 годов; они мешают мне... О. миссионер ответил мне на это: "...Вы понимаете так, что ваши священники, служили по-старому, их не следовало бы проклинать: но не за одно служение их прокляли, а за непокорение вселенской Церкви и за хулу, и поэтому несправедливо, что вы за эти клятвы отделяетесь от православной Церкви и от всей вселенской Церкви отделились".

Сильно подействовали на Коноплева эти слова миссионера о. Луканина. А когда, после упомянутой выше беседы с преосвященным Петром, епископом Пермским и Соликамским, Коноплев получил от него два тома Догматического Богословия и прочитал их, сердце его совсем успокоилось. "Меня как свет облистал, - пишет он, - тогда увидел я, что в Церкви православной в догматах веры погрешностей нет; и вот эти книги много послужили мне к признанию православной Церкви благодатною, имеющею право по Христову словеси".

28 сентября 1893 года на Белой горе был совершен преосвященным Петром благодарственный молебен по просьбе местных жителей по случаю обильного урожая, который послал Господь по молитвам верующих в минувшее лето. Это богослужение, со всеми сопровождавшими его обстоятельствами, было важнейшим событием в общественной жизни Белогорья - торжеством православия над расколом.

К 12 часам дня на Белую гору прибыли крестные ходы из ближайших церквей. Несли святые иконы, назначенные в дар будущему Белогорскому Свято-Николаевскому монастырю. Вместе с другими иконами принесены были: копия с чудотворного образа

святителя Николая Березовского, пожертвованная бывшим преосвященным Владимиром икона "Живоносный Источник", дар жителей города Перми; древнейший образ святителя Николая (Строгановской школы, XVII века), дар архимандрита о. Павла от первопрестольного града Москвы. Все хоругви и запрестольные кресты расположили на помосте у "Царского креста" полукругом. Их окружали четыре мальчика в стихарях и с фонарями.

Ровно в 12 часов прибыл преосвященный Петр, епископ Пермский и Соликамский. Духовенство, в числе 15 священников, в желтых облачениях, вышло к нему навстречу. Масса православных, единоверцев и старообрядцев в глубоком благоговении смотрели на архиерея, которого облачали в полное, белого цвета, одеяние иподьяконы.

"А когда на главу владыки возложили белую, украшенную камнями митру, вся масса богомольцев как будто возрадовалась, увидав своего архипастыря славою и честию венчана, - пишет летописец. - О, какую, напротив, почувствовали тоску беспоповцы и беглопоповцы, каждый как бы со слезами говоря: "А вот у нас так архиерейского-то чина нет; мы сироты, дети безъотчие!.."

Освятив первым делом привезенные из Москвы колокола, владыка обратился к народу с поучением. Предметом поучения послужило желание верующих вознести благодарственную молитву Господу Богу непременно на Белой горе. Одобряя это желание, владыка сказал: "Горы вообще в глубокой древности избирались для созерцаний духовно-возвышенных. В истории рода человеческого все исключительные много знаменательные события совершались на горах..."

Развивая эту мысль и имея в виду устроение на Белой горе монастыря с просветительной целью, владыка пояснил, что устроение на горах святых обителей тоже ведется с глубокой древности, и для примера указал множество знаменитых обителей на востоке и у нас на Руси, которые утверждались на горах, "как светильники, указуя путь во тьме блуждающим".

По окончании поучения, до молитвы, предстал перед владыкой Василий Коноплев. Преклонив голову до земли, он всенародно принес раскаяние.

"Момент этот был поразительный, - пишут очевидцы. - Православные радовались и торжествовали, а для старообрядцев, в особенности австрийской секты, в которой Коноплев был "головкой", эти минуты были убийственными".

Владыка тут подметил, что "многие, находясь в расколе и будучи удалены от матери-Церкви, скорбят и томятся духом. Очень жаль только, что немногие, как, например, предстоящий Коноплев, при своей начитанности достигая до ясного уразумения истины, решаются сознаться в своем заблуждении".

По окончании поучения Василий Ефимович Коноплев получил от владыки святительское благословение вместе со всеми православными приступить ко всеобщей молитве.

В этот же день, после молебна, владыка освятил два колодца (один для ежедневных монастырских нужд, а другой - для водоосвящений в Богоявление, Преполовение и 1 августа) и первые ряды срубов для молитвенного дома. Кстати, все это было сделано руками того же Коноплева по подряду минувшим летом.

Итак, начало иноческой обители было положено. Не хватало только насельников. Но всенародное раскаяние В.Е.Коноплева, его решительный шаг разорвать навсегда всякую связь с расколом подавало надежду на него, как "на природного и ближайшего насельника" возникающей у всех на глазах православной мужской обители. И Василий Ефимович Коноплев надежду эту вполне оправдал, 6 ноября 1893 года преосвященным Петром он был облечен в рясофор и удостоен того, что владыка возложил на него свой собственный архипастырский иноческий клобук.

А 1 февраля 1894 года в крестовой церкви было совершено пострижение в монашество послушника Василия Коноплева с наречением его Варлаамом. На следующий день в семинарской церкви преосвященным Петром инок Варлаам был рукоположен в иеродьякона.

Тем временем на Белой горе шло полным ходом строительство первого Свято-Николаевского храма. Коноплев принялся за дело споро. По его словам, "работал теперь уже не яко наемник, но яко хозяин, про себя строящий". На деньги, данные ему миссионером о. Луканиным, сторговал у старообрядца большой дом, и в феврале на вершине горы, вместо предполагаемой часовни, стоял уже готовый деревянный храм. Освящение его было назначено на 22 февраля.

Ко времени освящения для новосозидаемой Свято-Николаевской обители были приготовлены следующие иконы:

- от оберпрокурора Св. Синода К. П. Победоносцева образ Божией Матери "Слово плоть бысть";

- от товарища обер-прокурора Св. Синода В. К. Саблера - образ святого благоверного князя Владимира;

- от преосвященного епископа Петра - древний образ Моздокской Божией Матери;

- от Пермского губернатора П. Г. Погодина - дорогой образ св. благоверного князя Александра Невского, с надписью золотыми буквами: "Настоятелю Белого рекой Свято-Николаевской обители иеромонаху Варлааму на молитвенную память от Пермского губернатора Петра Григорьевича Погодина, 22 февраля 1894 г.".

Петр Григорьевич событие упредил, ибо знал, что именно в день освящения иеродьякон Варлаам будет рукоположен в иеромонаха.

В самый день освящения, 22 февраля, случилось еще одно чудесное знамение, которыми до и после этого дня славилась Белая гора.

"Еще с утра у всех православных была сердечная молитва о том, - пишет летописец, - чтобы Господь день дал теплый и ведрянный, так как все предыдущие дни были весьма холодные, а ночь на 22 число была даже с ветром. С 8 часов стало гораздо теплее, а с 9 часов сквозь густые облака стало показываться солнце. В 10 часов, хотя шел снег, но лучи солнца уже сильно освещали землю, и шедший при солнце снег был подобен каплям дождя в летнее время при лучах солнца. Во время освящения храма, служения литургии и освящения после литургии хлебов, было до того тихо и ясно, что на открытом воздухе не гасла ни одна свеча".

Народу собралось множество, и храм всех вместить не мог. Владыка, заботясь о молящихся, распорядился, чтобы все не участвующие в освящении храма и служении с ним литургии священники и дьяконы одновременно служили торжественный молебен у "Царского креста" вместе с 6-ю единоверческими священниками. Причем каждая сторона исполняла все строго по уставу с сохранением свойственного для тех и других характера в пении, чтении и молитве.

Весьма тронуты были богомольцы таким стройным, чинным и уставным богослужением 16 священнослужителей с дьяконами и множеством клириков. На многие версты с Белой горы огласилось славословие Божие и не прекращалось уже вплоть до разорения монастыря.

По окончании торжественной литургии был рукоположен в иеромонаха о. Варлаам. Когда все закончилось, владыка со всей свитой отправился на ночлег в Юго-Кнауфский завод. Лишь только процессия начала спускаться с вершины вниз, "как мглою опять закрылась гора, и не видно было уже солнца за снежной вьюгой." Поистине, прекрасное благое Божественное знамение.

Храм-первенец Белогорской пустыни богомольцы возлюбили с первых дней, хотя в архитектурном плане он ничего особенного из себя не представлял (простая изба с незамысловатой колокольней). Но отовсюду шли и шли сюда богомольцы и те, кто хотел остаться в юной обители навсегда. А таких у о. Варлаама собралось уже 12 человек. В храме молились, там же и жили в подвальных кельях. Конечно же, стало очень тесно и монахам, и прихожанам. Поэтому решено было строительному комитету, во главе с его председателем миссионером о. Луканиным, подумать о расширении новой обители.

12 июня 1894 года, в праздник Всех Святых, отслужив литургию в Николаевском храме, преосвященный Петр совершил освящение и закладку Иверского храма и во имя Всех Святых (нижнего, зимнего храма) в память помолвки Государя Наследника Великого Князя Николая Александровича с

Высоконареченной Невестой, при участии всего высшего духовенства Пермской епархии. Верхний храм, Иверский, был освящен уже через год (29 июня 1895 г.), а нижний, храм Всех Святых, - еще через год с небольшим (1 октября 1896 г.).

Заметим здесь, что по проекту строителя, того же миссионера о. Луканина, вокруг Иверского храма была устроена терраса. Не просто для красоты она была сделана, а специально для старообрядцев.

Известно, что раскольники были страшно возбуждены появлением на Белой горе православной обители. Их наставники нашептывали им, что-де в православных церквях одно еретичество, все испорушено, одна погань осталась. В их капище (то есть в православную церковь) не только входить нельзя, но даже, заслышав их пение, заткнуть уши и бежать. А такие фанатики, как сепычевские перекрещенники, внушали своей пастве: "Если от дождя станешь под крышу никонианского капища, и капля с крыши тебе капнет на одежду, то должно таковую выжечь, иначе нет прощения".

Вот терраса и должна была избавить любопытствующего старообрядца от этих "неприятностей". Приходи, дескать, смотри и не бойся, что там тебе за шиворот накапает.

И приходили, и смотрели. Сначала около храма, потом на террасу поднимались, в окна заглядывали. Слушали, что читают, что поют. Смотрят на православные иконы, - и у них такие же, даже с двуперстиями есть; смотрят на крест, - и у них такой же, восьмиконечный; слушают чтение и пение, - и у них то же Евангелие, Апостол, Псалтырь и т.д. И невольно закрадывалась у них мысль, что, пожалуй, в православной церкви святости-то поболее, чем в их беспоповских часовнях.

20 января 1897 года Белогорский монастырь утвержден штатным общежительным монастырем. Иеромонах Варлаам назначен его настоятелем.

16 сентября 1897 года стал "светлым днем радости" для Белогорского монастыря. В этот день с крестным ходом было доставлено пять святых икон в дар новой обители из Москвы и Петербурга:

- от высокопреосвященнейшего Палладия, митрополита С.- Петербургского, - подобие Казанской иконы Божией Матери;

- от высокопреосвященнейшего Сергия, митрополита Московского, - образ преподобного Сергия Радонежского;

- от высокопреосвященного Антония, архиепископа Финляндского, - образ Казанской Божией Матери, писаный иноками Варлаамского монастыря;

- от преосвященного Иоанна, епископа Нарвского, - образ св. благоверного князя Александра Невского;

-от настоятеля Кронштадтского Андреевского собора, протоиерея Иоанна Ильича Сергеева, - образ Божией Матери "Послушницы".

16 ноября 1897 года произошло несчастье: сгорел до основания деревянный Свято-Николаевский храм. Погорела вся утварь храма, а внизу, в кельях, - все братское имущество. На время братия, жившая в этих кельях, переселилась в зимний храм Всех Святых.

Обнесенные вокруг Иверского храма и храма Всех Святых с молебным пением чтимые иконы Божией Матери - "Иверской" и "Неопалимой Купины" -предотвратили большее несчастье, и Иверский храм чудом уцелел. С этого времени настоятелем о. Варлаамом было положено ежедневно на монашеском правиле воспевать тропарь Божией Матери "Неопалимой Купине".

Незримая духовная нить связывала Белогорье с величайшими святынями православного мира. 1898 год принес благословение монастырю со святой Афонской горы в виде образа Иверской Божией Матери "Вратарницы" - эта копия чудотворной иконы, что находилась в Новом Афоне, в грузино-греческом Иверском монастыре.

В обители бережно хранились и другие православные святыни:

- образ Пресвятой Троицы, писаный на куске мамврийского дуба, - благословение Палестины;

- святая икона собора печерских чудотворцев с частицами мощей преподобных Пимена и Кукши - дар Киево-Печерской лавры.

В серебряной, чудной работы, раке почивали частицы мощей:

- священномучеников и угодников Божьих: Иоанна Крестителя, апостола Андрея Первозванного;

- святителей: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Афанасия Великого;

- священномучеников: Харлампия и Григория Армейского, архидиакона Стефана, св. Модеста -патриарха иерусалимского;

- великомучеников: Георгия Победоносца, целителя Пантелеймона, Дмитрия Салунского, Евстратия, Мины, Артемия;

- бессребренников: Косьмы и Домиана;

- преподобномучеников: Ефимия, Игнатия и Акакия;

- части Святого Животворящего Креста Господня. Все эти святыни были дарованы Вселенским патриархом и афонскими старцами игумену Варлааму во время его поездки в Иерусалим и на Афон в 1907 году, им же и привезены были в Пермь. А из Перми раку со святыми мощами на Белую гору богомольцы несли на руках торжественным крестным ходом.

Следуя миссионерским задачам монастыря, монахи вели особые неустанные беседы с раскольниками о правоте православной веры. Многие после этого, осознав свое заблуждение, принимали в обители православие через Таинство Покаяния.

Посетивший в августе 1898 года Белогорскую обитель пермский губернатор Дмитрий Гаврилович Арсеньев оставил в книге почетных гостей следующую запись: "Истинно счастлив, что Господь Бог сподобил меня посетить св. Белогорскую обитель и лично удостовериться в благотворном влиянии ее на все окружающее население как православное, так и пребывающее в расколе. Это последнее поколеблено в своем упорстве и презрении к православию той истинно-подвижнической трудовой жизнью, какую установил в обители о. Варлаам... Возношу Господу и свою грешную молитву, да благословит Всевышний дальнейшее преуспеяние обители во славу Божию."

В сентябре 1899 года в городе Перми открылось подворье Белогорской обители с храмом во имя св. Иоанна Златоуста. В нем останавливались по делам службы настоятель и монастырская братия. Этот двухэтажный дом был выстроен на средства пермского купца Григория Васильевича Берлинского. Проживало в подворье и обслуживало его 50 человек братии. Усадебное место пожертвовала мещанская девица Параскева Андреевна Митрофанова. Заведующий подворьем был иеромонах Герасим.

За первое десятилетие своего существования число насельников Белогорской обители увеличилось с 12 до 400 человек. Уклад монастырской жизни был довольно строг. Вставали в 4 часа утра.

Будил поначалу всю братию сам о. Варлаам. Он сам читал и пел на клиросе. Ежедневно отправлялись полуночница, заутреня и вечерня. С самого начала соблюдалось и "вечернее монастырское правило". Для монахов был построен каменный братский корпус, где находилась и трапезная.

Надо заметить, что 4 десятины земли под монастырские постройки пожертвовал крестьянин Павел Федорович Гладышев. Потом монастырь получил 400 десятин казенной земли. Монастырская братия сама расчищала лес под пашню и луга, постепенно создавая свое собственное хозяйство. Впоследствии монахи не только полностью обеспечивали пропитанием себя, но и кормили многие толпы паломников. В собственных трех пекарнях выпекался хлеб трех сортов: ржаной, пшеничный и крупчаточный. Ржаным хлебом монастырь кормил в течение трех дней каждого из посетивших обитель богомольцев. А пшеничный и крупчаточный продавался в монастырской лавке по обычным тому времени ценам.

В хлебопашестве монастырь обходился собственными силами, без найма работников со стороны. В хозяйстве было много коров и до 100 лошадей. В девяти прудах разводили рыбу. На собственной мельнице мололи зерно, на кирпичном заводе изготавливали для себя и на продажу добротный кирпич. Была своя лесопилка, мебельный сарай, где кроме мебели изготавливались доски и рамы для икон.

При монастыре были организованы различные мастерские: слесарная, столярная, кожевенная, сапожная, портняжная.

Славились своим мастерством и монастырские иконописцы. Они могли расписывать иконы в греческом, византийском, фряжском стилях и даже под "строгановское письмо". В мастерских монастыря делалась различная церковная утварь, ризы на иконы, переплеты для книг - из кожи, из сафьяна, из бархата. Была даже своя фотография. Кстати, все фотографии бывшего монастыря, опубликованные в этой книжке, - дело рук белогорских фотомастеров.

Одним из свидетельств высокого духовного взлета Белогорской обители стало учреждение "старчества" по примеру знаменитой своими старцами Оптиной пустыни. Старцы, то есть опытные в духовной жизни монахи, наставники иноков (начинающих монахов), жили особой, как правило, уединенной жизнью. Для этой цели в пяти верстах от монастыря, в лесной даче купца Жирнова (того самого, который пожертвовал деньги на железный "Царский крест") был устроен Свято-Серафимовский скит, где проживало 35 монахов, придерживавшихся еще более строгих общежительных правил.

Монахи жили в полном уединении и безмолвии. Женщинам вход в скит был строго воспрещен, кроме трех дней в году: 19 июля, 17 августа и на второй день праздника Всех Святых. Церквей при ските две.

Замечательные святыни в скиту:

- икона преподобного Серафима Саровского, освященная митрополитом Антонием в Сарове в день открытия мощей святого, - главная святыня скита;

- икона всех печерских чудотворцев с частицами святых мощей преподобного Дамиана Целебника;

- большой крест из масличного дерева с частицами от честного Животворящего древа Креста Господня;

- кипарисная рака, в которой почивали части святых мощей многих угодников Божьих и мн. др.

Строил скит, а потом был и его начальником иеромонах Серафим. Кроме него в скиту жили и молились старцы: черноризец Лаврентий и Иоанн, которому преподобный Серафим Саровский неоднократно являл свои милости.

24 июня 1902 года по указу Святейшего Синода преосвященнейшим Иоанном, епископом Пермским и Соликамским, возведен в сан игумена о. Варлаам с пожалованием одновременно палицею.

7 сентября 1904 г. указом Святейшего Синода игумен о.Варлаам награжден золотым наперсным крестом.

За свою высоконравственность и опытность в монашеской жизни 25 июля 1905 года игумен о. Варлаам епархиальным начальством назначен благочинным всех женских монастырей Пермской епархии.

14 января 1910 года о. Варлаам назначен благочинным и всех мужских монастырей Пермской епархии.

Новой вершиной духовного расцвета Белогорской обители стало строительство величественного соборного храма в честь Воздвижения Креста Господня (Крестовоздвиженского) с приделами при нем: во имя св. Иоан-на Предтечи и Крестителя Господня, святителя и чудотворца Николая Мирликийского. Один из красивейших соборов России строился 15 лет. Возведен он был в память упомянутого выше "чудесного спасения" от грозившей опасности тогда благополучно царствующего Императора Николая II.

Освящение места и закладка Крестовоздвиженского храма состоялась 24 июня 1902 года. До пятнадцати тысяч богомольцев собрались на этот торжественный обряд, который проводил преосвященный Иоанн, епископ Пермский и Соликамский.

Современники отмечали: "Много нужно иметь веры в милосердие и помощь Божию, чтобы, не располагая совсем денежными средствами, решиться строить такой величественный собор, который на свое полное созидание требует сотни тысяч рублей. Но видим на деле всегда, что верующие люди не бывают оставлены милостию у Бога."

Средства действительно появлялись, казалось, ниоткуда. Когда еще покойный протоиерей о. Стефан Луканин вместе с настоятелем о. Варлаамом и ктитором монастыря (старостой) Павлом Степановичем Жирновым только выбрали место под строительство храма и оно им понравилось, Павел Степанович тут же пожертвовал солидную сумму денег на это богоугодное дело, давая хороший пример всем при сем присутствующим.

"Со времени совершения закладки собора, - свидетельствует летописец, - источник денежных и вещественных пожертвований не прекращался. Все время находились христолюбивые добрые люди, которые и несли охотно свои трудовые лепты на нужды обители, и с Божьей помощью этот дивный собор все возвышался и устроялся на радость насельникам обители и посещающим ея богомольцам."

План собора, предположительно, по альбомам архитектора Тона (автора проекта храма Христа Спасителя) составлял, а потом его и исполнял гражданский инженер Е. И. Артемов. Размеры собора - по 25 саженей (53,25 м) в длину, ширину и высоту. На крыше пять больших куполов и еще пять малых должны были помещаться над папертями собора со всех сторон. В подвальном помещении устраивалась машина для отопления. Вместимостью собор был рассчитан на 5 тысяч молящихся.

Торжество освящения соборного Крестовоздвиженского храма на Белой горе состоялось в тревожное для России время - 7, 8 и 9 июня 1917 года. Дни освящения современники назвали "духовным и радостным торжеством православия".

"Ныне вспоминая с умилением эти светлые дни, -пишет очевидец, - благодарим Всевышнего Создателя, что он Милосердный изволил, хотя и в такие тревожные дни нашей мирской жизни, даровать нам эту духовную неземную радость. Ведь в течение пятнадцати лет этот соборный храм строился на Белой Горе, все так долго ждали его полного окончания. Много изменилось за это время во внешнем и внутреннем мире. Событя так почти резко изменились, что жутко становится на сердце за будущее, и вот, наконец-то, Господь сподобил еще дожить всем нам до светлых и радостных дней, когда увидишь освященным этот Божий храм и вознесешь свои служебные молитвы ко Господу."

А храм получился - красавец! Внутри собора был выложен каменный пол из разноцветной метлахской плитки. Изящно сделаны заклиросные киоты. Иконы для главного и боковых иконостасов исполнены белогорскими мастерами в греческом стиле, что вызывало особое молитвенное настроение у людей.

Снаружи белоснежные стены храма были украшены разными иконами, писанными на жести тоже в мастерской монастыря. Вокруг самого собора устроена залитая асфальтом площадь. Теперь молящиеся могли не опасаться, что при крестном ходе завязнут в грязи или наглотаются пыли. Кроме того, заасфальтированная площадка надежно защищала нижнюю часть храма от сырости.

Позолоченные кресты на куполах видны были вокруг на многие-многие версты. "Отрадно было видеть, - вспоминают очевидцы, - как золотые кресты далеко испускают свой блеск, привлекая собой внимание богомольцев, идущих издалека помолится в родную для них обитель сию.

Усталые путники, изнемогшие в долгом странствовании своем, приближаясь к Белой Горе и увидя еще издалека соборный храм с блестящими на нем златыми крестами, осеняют себя крестным знамением и ободряются телесными и душевными силами, желая скорее придти в этот Божий храм, который так величественно возвышается на вершине Белой Горы и как бы зовет видом своим придти под покров его тех, кто страдает и изнемогает в жизни своей."

На торжество освящения крестные ходы стали прибывать уже 5 июня. Монастырские колокола неустанно извещали о прибытии каждого из них. Навстречу богомольцам всегда выходил из монастыря иеромонах о. Варлаам в праздничном облачении и от лица всей обители приветствовал с благополучным прибытием на Белую гору, осеняя всех крестным знамением. 6 июня прибыли крестные ходы из Кунгура, Перми и даже из Мотовилихинского завода с тремя своими священниками.

"Смотришь на всех этих богомольцев, - отмечал летописец, - и изумляешься, несмотря на пройденный ими путь при дневной жаре и пыли, они не выказывают утомления и лица имеют радостные, на которых виден отпечаток какого-то неземного состояния. Они забыли всю мирскую суету со всеми ее житейскими невзгодами и печалями и пришли в тихую и святую обитель успокоить измученные души свои в молитве к Богу и насытить себя небесным хлебом, Его божественными тайнами."

Прибыли на Белую гору и почетные гости:

преосвященный Андроник, епископ Пермский и Кунгурский, преосвященный Феофан, епископ Соликамский (в эти годы Пермская и Соликамская епархии были разделены на две самостоятельные), благочинный монастырей архимандрит Ювеналий, епархиальный миссионер А. Г. Куляшев, инспектор Пермской Духовной Семинарии Н. И. Знамеровский и мн. др.

Для удобства молящихся служить всенощную перед освящением Крестовоздвиженского собора решено было в разных местах: в верхнем и нижнем залах самого собора, в верхнем и нижнем залах храма Иверской Божией Матери и на площади, возле "Царского креста".

Вечером раздался мерный удар главного монастырского колокола, звук которого как бы поплыл и растаял в сумрачной дали Белогорья. Потом все чаще и чаще полились эти звуки, далеко разносясь по окрестности и созывая всех на молитву в новый храм. Толпы богомольцев потянулись на гору принять участие во всеобщей молитве.

В новом соборе всенощную служил владыка Андроник, в храме Иверской Божией Матери - владыка Феофан, а на площади монастыря, у "Царского креста", служило духовенство, пришедшее с крестным ходом из Мотовилихинского завода со своими богомольцами, которые сами и пели всю всенощную стройно и красиво, составляя между собой дружную христианскую семью, объединенную духом единой всеобщей молитвы, мира и любви.

"Созерцая всю эту дивную красоту храма Божия, -вспоминает очевидец, - видя десятки тысяч молящихся, целый сонм священнослужащих и слыша такое молитвенное пение, так и хочется невольно воскликнуть из глубины души своей к Богу и Творцу всяческих: "Дивны дела Твои, Господи, вся премудрости сотворил еси!" Поистине это и есть Святая Белая Гора, в которой благоволил Богжити.... Воочию убеждаешься, что Господь любит место сие и только изливаешь благодарственные чувства к Богу в слезах и молитве. .. .Даже самоя природа внимает этому дивному зрелищу. Ветер не смеет нарушить молитвенного настроения присутствующих богомольцев, и свечи не тухли - так было тихо и хорошо. ...Поистине сия спасительная и священная ночь!"

На следующий день в 8 часов утра звонили уже к освящению нового Крестовоздвиженского собора. Самый чин освящения совершали владыки Андроник и Феофан вместе. Весь храм был ярко освещен огнями, которые, по словам очевидцев, "как звезды небесные блистали на подсвечниках и паникадилах, вызывая радостный восторг и слезы умиления у молящихся".

По окончании освящения преосвященный Андроник, епископ Пермский и Кунгурский, стал на колени лицом к народу и зачитал благодарственную молитву ко Всеобщему Создателю от лица всех молящихся за все свершившееся на Белой горе.

Во время литургии был награжден палицею казначей монастыря и Комитета по постройке собора иеромонах Антоний: "за свои усердные и великие труды в деле созидания и украшения соборного храма". О нем стоит сказать особо.

Когда в 1911 году о. Антоний заступил на должность казначея, собор был выстроен еще наполовину, и, конечно же, ни о каком украшении храма говорить еще не приходилось. Неизвестно было откуда на это и средства-то возьмутся.

Однако неутомимыми проповедями, беседами со знакомыми и не знакомыми ему людьми о. Антоний добивался удивительных результатов. Купцы и крестьяне, рабочие и чиновники после общения с ним "с радостью и умилением" жертвовали и жертвовали на святое дело строительства храма. Именно его поистине "златые уста" позволили значительно сократить сроки строительства собора и так великолепно украсить его богатой церковной утварью.

Но вернемся к празднику освящения Крестовоздвиженского собора. Сразу же после торжественной литургии все почетные гости были приглашены в трапезную, где они разделили праздничный обед с монастырской братией. Собственно, это уже было домашнее семейное торжество, где говорилось много хороших слов и в адрес братии за свершенный христианский подвиг, и в адрес их благодетелей, тоже много сделавших для того, чтобы подвиг этот свершился.

Игумен о. Варлаам особо отметил заслуги ктиторов и попечителей Белогорской обители братьев-купцов Павла Степановича и Дмитрия Степановича Жирновых. Они присутствовали на торжестве вместе с женами Татьяной Николаевной и Александрой Ивановной, тоже внесших заметную лепту в возведении Белогорского монастыря и Свято-Серафимовского скита. О. Варлаам, зачитав благодарственный адрес, лично преподнес им в дар святые иконы "чудной работы и красивого письма".

В ответной речи Павел Степанович Жирнов сказал:

"Глубокочтимейший архимандрит отец Варлаам, сегодня, в день великого торжества и общей нашей с вами радости, Вы оказали нам великую честь, которую мы не заслужили. Ваше сердечное отношение к нам до глубины души тронуло наши сердца. Те приятные чувства, которые мы переживаем в настоящий момент, объяснить словами нельзя. От души сердечно благодарим преосвященного Владыку нашего за святые молитвы и за освящение собора, а Вас, дорогой Архимандрит, и всю братию Святой Белогорской обители сердечно благодарим за неоцененное подношение святой иконы Иверской Божией Матери, за святые молитвы и за оказанную нам великую честь. От души благодарим протоиереев, иереев, миссионеров за участие в освящении собора. Желаем всем здоровья, благополучия и успеха, продолжать украшение обители во славу Божию и на радость всем приходящим людям, а за Ваше душевное удовлетворение, глубокочтимый Архимандрит, спаси Вас Христе Боже."

Удивительно скромная речь, хотя все присутствующие хорошо знали, что больше, чем семьи купцов Жирновых, в Белогорскую обитель не вложил никто.

Белогорский монастырь встретил теплейшее сочувствие во всех сферах православной Руси. Живейшее участие в жизни монастыря приняли и Государь Император России Николай II, и митрополит Палладий, и епископы Пермские и Соликамские Петр, Владимир и Иоанн, и епископ Пермский и Кунгурский Андроник и мн. др.

С первых дней деятельности обратил на себя внимание искренне православных людей и даже старообрядцев избранный архипастырем и утвержденный Святейшим Синодом настоятель иеромонах о. Варлаам.

Слава о Белогорской обители в скором времени распространилась так далеко, что поклонники и паломники шли и шли на Белую гору со всех концов России.

Сверх нравственных качеств обители большим притяжением служил и величественный вид окружающей природы. Никто, побывавший на Белой горе не мог забыть ее, и не находил нигде, кроме Афона, подобной красоты.

Можно понять чувства паломника, оставившего нам эти незамысловатые стихи. Невозможно понять тех, кто красоту эту порушил, осквернил, изничтожил.

Вся правда тех "окаянных дней" еще ждет своих исследователей. А в этой маленькой, светлой книжке даже не хочется говорить о тех, кто расстреливал беззащитных монахов, кто утопил в Каме игумена о. Варлаама, кто пожег и разрушил одну из святынь Русской православной Церкви - Белогорский Свято-Николаевский православно-миссионерский мужской общежительный монастырь.

Но времена меняются. Похоже, пришла пора перестать нам оплакивать утраченную красоту и величие Белогорской обители, а засучив рукава, с Божьей помощью приняться за ее возрождение.

С 1991 года монастырь, вернее то, что от него осталось, возвращен святой православной Церкви. Сейчас он снова находится в ведении Пермской епархии. По благословению Св. Синода преосвященнейший Афанасий, архиепископ Пермский и Соликамский, назначил настоятелем Белогорского монастыря о.Варлаама (Передернина). Приняв эстафету от казненного большевиками игумена о. Варлаама (первого), игумен о.Варлаам (второй) принялся за восстановление обители. Торопился, очень торопился, потому что чувствовал, что немного времени отвел ему Господь на это святое дело.

Отец Варлаам (в миру Александр Ильич Передернин) родился в деревне Курилы Кунгурского района, в 40 километрах от Белой горы. После четырех классов начальной школы, в 1946 году, поступил в ФЗУ, по окончании которого был направлен на Лысьвенский металлургический завод, где проработал 27 лет в прокатном цехе.

Ухудшилось здоровье, и пришлось уйти работать сторожем Всесвятского храма в Верхне-Чусовских Городках. Под руководством настоятеля этого храма протоиерея Николая Рогозина за короткое время познал весь церковный устав, ибо с юношеских лет тянулся к Вере и Храму. Вскоре он уже был назначен чтецом при Свято-Троицком кафедральном соборе в Перми. А 4 августа 1974 года преосвященный епископ Викторин рукоположил его в сан диакона. На следующий день - в сан иерея с назначением на должность настоятеля Свято-Никольской церкви села Тюсел в Уинском районе.

Не однажды отец Александр награждался в то время церковными наградами: набедренником, скуфьей, камилавкой.

14 сентября 1979 года иерей Александр был назначен вторым священником Иоанно-Богословской церкви в городе Лысьве и за усердные церковные труды удостоился награждения золотым наперсным крестом, а затем был возведен в сан протоиерея. В феврале 1986 года Преосвященный Афанасий, епископ Пермский и Соликамский, назначил его настоятелем этого храма.

12 октября 1990 года по рекомендации приходского совета и многочисленным просьбам прихожан Всехсвятской церкви города Кунгура протоиерей Александр назначается штатным священником этого храма.

15 апреля 1990 года усердное служение церкви снова отмечается наградой - правом ношения за богослужением палицы.

1 апреля 1991 года протоиерей Александр с благословения Святейшего патриарха Московского и Всея Руси Алексия II был пострижен в монашество с именем Варлаам. Пострижение совершилось в Свято-Троице-Сергиевой лавре.

Наконец, 15 апреля 1991 года о. Варлаам был назначен на тот многотрудный пост игумена Белогорской обители, который и стал в его жизни последним.

За короткий срок до своей кончины о. Варлаам с немногочисленной братией проделали огромную работу: частично восстановлено и устроено для жилья братское общежитие, отремонтирована кровля на втором общежитии, восстановлена и освящена домашняя церковь, в которой ведется постоянная служба. Но главное - очищен от десятков тонн мусора огромный Крестовоздвиженский храм. Теперь он готов для дальнейших восстановительных работ.

А ведь еще хозяйство нужно было налаживать. На 57 гектарах земли, возвращенных пока что монастырю, о. Варлаам с братией наладил выращивание картошки, овощей, заготовку сена для скота и леса для строительства. И хоть тяжело болел и уставал настоятель безмерно, на судьбу не роптал, а свято верил, что с Божьей помощью рано или поздно обитель будет возрождена. Игумен о. Варлаам сделал все, что мог, совершив до конца свой христианский подвиг, и о том никогда не забудет Святая Церковь.

Проект реставрации Крестовоздвиженского храма - главного храма монастыря - разработал Генрих Лукьянович Кацко, председатель архитектурной секции областной организации ВООПиК. Генрих Лукьянович имеет солидный опыт реставрации архитектурных памятников Прикамья.

Успенская церковь в Перми, Свято-Никольский храм в Кунгуре, Введенская церковь и церковь Иоанна Предтечи в Соликамске, Никольская церковь в Ныробе, Успенский собор Трифоновского монастыря в Кирове, крыльцо дома Строгановых в Усолье, соляной комплекс и Богородицкая церковь с колокольней в Хохловском музее деревянной скульптуры - это все дело его добрых и прекрасных рук. Теперь и Белогорская обитель дождалась своего мастера.

Cегодня многие задают вопрос, стоит ли где-то там, в сотне километров от города, восстанавливать Белогорский монастырь. Ведь создавался он в свое время для борьбы с расколом, для привлечения в православие "темной массы старообрядцев". Сейчас-де и старообрядцев почти не осталось, да и монашествовать люди давно разучились. А раз нет новой идеи, мощного повода для воссоздания прежней обители, значит не нужно этим и заниматься.

Вот что ответил на это преосвященнейший Афанасий, архиепископ Пермский и Соликамский: "Сегодня старообрядчество действительно грозной силы не представляет. Осталось их в нашей епархии немного. Но даже если останется всего один раскольник, Святая Церковь будет считать своим долгом обратить и его в православие.

Но в настоящее время есть зло посерьезнее - это раскол в душах людей, десятилетиями насильно отторгавшимися от веры святой. Сегодня народ пробуждается, но все мы ощущаем оскудение духовности, потерю лучших добродетелей наших отцов и матерей - любви к людям, милосердия, сострадания. Вот почему именно сегодня мы взялись за нелегкое дело восстановления Белогорской Свято-Николаевской мужской обители, чтобы стала она духовным центром, местом молитвы и подвига, источником нравственной духовной силы для сотен и тысяч верующих Пермской области, Урала и всей Руси Святой".

Летописи Белогорского монастыря содержат подробные списки всех тех, кто жертвовал обители святые иконы и книги, строительные материалы и колокола, деньги и продовольствие.

Самый первый вклад, почин в 1000 рублей, сделали дворяне Затворницкие на приобретение дома для Свято-Николаевского храма, плащаницы и малых колоколов;

- губернатор Петр Григорьевич Погодин пожертвовал благовестный колокол и деньгами прислал 500 рублей;

-купеческая жена Анисия Фоминична Щелкунова приобрела для обители за 1300 рублей колокол в 89 пудов;

- крестьянская вдова Нунехия Екимовна Горяева купила за 500 рублей металлическую одежду на престол в Иверский храм;

- купец Василий Иванович Флягин пожертвовал строительного материала и образ св. великомученика Пантелеймона в 500 руб.;

- горное ведомство отпустило бесплатно из своей лесной дачи 1000 деревьев;

- бывший старообрядческий лжеиерей Беловодской секты, еще до присоединения в православие, пожертвовал на приобретение всех икон для Иверского храма московской работы, фряжского стиля, 3000 руб.;

- крестьянин Герасим Петрович Кузнецов пожертвовал 200 рублей;

- золотопромышленник Василий Иванович Шайдуров пожертвовал тоже 200 рублей и т.д.

Любой, самый малый взнос фиксировали в своих Книгах памяти благодарные белогорские монахи.

"Большое дело -добрая память о человеке, - заметил как-то в беседе нынешний ктитор Белогорской обители Рудольф Вячеславович Мингалев. - Эту хорошую традицию белогорских монахов мы непременно будем сегодня продолжать. Список прежних благотворителей, оборвавшийся 80 лет тому назад, продолжится именами благотворителей сегодняшних. Никто забыт не будет".

Нам же, живущим сегодня, всегда следует помнить, что Святая Церковь особо молит Господа за благотворителей храмов Божьих и взывает:

"ОСВЯТИ ИХ, ПРОСЛАВИ ИХ СИЛОЮ ТВОЕЮ БОЖЕСТВЕННОЮ, СПОДОБИ ИХ ЦАРСТВА СЛАВЫ ТВОЕЙ В БЛАЖЕННОЙ ВЕЧНОСТИ!"

А как хорошо сказал по этому поводу истинный сподвижник и мученик православной Церкви, строитель и первый настоятель Белогорской обители о. Варлаам:

"ПРОЙДУТ ГОДЫ, ПРОНЕСУТСЯ СТОЛЕТИЯ, ЗАБУДУТСЯ НЕ ТОЛЬКО ИМЕНА НАШИ, НО САМЫЕ МОГИЛЫ НАШИ, ИСЧЕЗНЕТ ВСЯКАЯ ПАМЯТЬ О НАС В ПОТОКЕ ВЕКОВ И ПОКОЛЕНИЙ, НО ЕСЛИ ВО ДНИ ЗЕМНОЙ ЖИЗНИ НАШЕЙ МЫ ОТВЕРЗАЛИ РУКУ СВОЮ ПОСИЛЬНОМУ БЛАГОДЕЯНИЮ ХРАМАМ БОЖЬИМ, ТО НИКОГДА НЕ ЗАБУДЕТ О СЕМ СВЯТАЯ ЦЕРКОВЬ".